Осел и морковка (СИ) - Страница 38

На наступившую тишину из подпола вылез мужик и зарычал:

— Ты ее все‑таки уморила, ведьма?

Я тяжело вздохнула и сказала, копируя бабушку Клотильду и словами, и интонацией:

— Уймись, мужик. Жива твоя женщина. Просто спит. Тетка‑то уснула уже? — Он кивнул не задумываясь, — Вот и славненько. Иди пока делом займись, а я о ребенке позабочусь. Он пока жив, так надо все сделать, чтобы и дальше так было.

Ошалевший бородач живо бросился к печи и стал раздувать угли. Молодец, горячая вода никогда не помешает. Можно будет потом чаю попить.

Я снова обернулась к женщине и положила руки ей на живот. Сейчас нужно позвать ребенка и внушить ему желание повернуться. А заодно подталкивать руками снаружи, чтоб знал, куда вращаться. Но это я знала теоретически. А практически…

Поначалу ничего не получалось вовсе. Затем плод начал биться и извиваться., куда там угрю. Но нужного положения занимать не желал ни за что, а родить в неправильном предлежании ослабленной женщине может стать не по силам. Пришлось усилить воздействие, придерживать ребенка во чреве магическими потоками и молиться, чтобы никто не заметил моих манипуляций. Вроде у здешней стражи водятся амулеты, засекающие магию. Я, конечно, старалась пользоваться только зельями и простыми манипуляциями, но ими в этом случае точно не обойтись.

В конце концов упрямый младенец встал как надо и я разбудила женщину. Влила в нее укрепляющий настой и велела тужиться. Дальше все прошло как по маслу. Минут десять — и вот у меня в руках отличная вредная девчонка, скандальная и горластая. Я не успела пуповину перерезать, как она заорала так, что ничего не понявший счастливый папаша чуть не упал.

Когда же я показала ему девочку, а жена подала голос, он все‑таки рухнул передо мной на колени.

— Госпожа Летиция, госпожа Летиция, вы их спасли!

С трудом уговорила мужика не валяться по полу, а накормить меня и дать какую‑нибудь обувку. Объяснила, что на обоз, которым я ехала, напали разбойники, я сбежала от них в лес, но по дороге потеряла туфли.

В моем рассказе дыры зияли как в рубище нищего, но мужика ничего не волновало. Он понял одно: девушке нужны одежда и обувь. Достал из сундука крепкие башмачки, две пары тонких шерстяных носков и теплую серую шаль, вместе с ними попытался вручить мне два золотых.

Вещи я с благодарностью приняла, а от денег отказалась. Пусть лучше выведет меня из деревни. Если вдруг кто что вспомнит и сообразит, что я ведьма… Мне еще жизнь не надоела.

Так как дяденька и сам планировал жить подольше на пользу своему семейству, мои доводы его убедили. Беспокоила только спящая в подвале повитуха. Я велела отнести ее к ней домой как стемнеет. Завтра она ничего не вспомнит, но будет этого стесняться. Поэтому охотно подтвердит все, что скажет муж Мирены. А он может сказать, что роды были трудные, повитуха с блеском справилась со своей задачей, зато потом нажралась на радостях как свинья. Меня же просто не было!

Ой! А мальчик? Он со мной разговаривал, видел, как я вошла в дом… Кстати, где он теперь?

Оказалось, парнишка наревелся и заснул там же, под забором. Папашка, выходивший на улицу выплеснуть грязную воду, его заметил и уложил в пристройке, чтобы не беспокоить тех, кто в доме. Укрыл кожухом и не стал будить.

Там я его и нашла. Как меня Армандо учил? Стирать воспоминания легко, надо только хорошо представлять себе, что собираешься стереть. Особенно просто это сделать, когда человек только что заснул или проснулся. В промежутке между сном и явью сознание доступно для воздействия.

Я тихонько окликнула мальчишку, тронула за плечо, а стоило ему приоткрыть мутные со сна глаза, велела забыть меня навсегда. Затем я тихонько, огородами, ушла из негостеприимной мангрской деревни. На ногах у меня красовались крепкие темно — коричневые ботинки, а на плечах лежала теплая шаль. Миренин муж указал мне ближайший путь на Валарен и сообщил, что дня за два я непременно дойду.

Глава 9

От деревни, где я принимала роды, пришлось бегом бежать. А я еще там отдохнуть планировала, дура. До ночи проскакала демонову тучу лиг, и остановилась только тогда, когда ничего в двух шагах не могла рассмотреть. Завалилась спать под первый попавшийся кустик и тогда оценила доставшиеся мне сокровища. Ботинки оказались разношенными ровно настолько, чтобы не натирать ноги при ходьбе, а без теплой шали я бы этой ночью замерзла насмерть. А так я обкрутила ею поясницу, сверху обернулась плащом и дожила до утра.

Ночь была и впрямь очень холодной, на рассвете я даже увидела иней на листьях, но к середине дня я уже забыла про то, как мерзла и мечтала о прохладе и тени.

Уффф, как же жарко… Еще вчера погода стояла вполне приемлемая, а сегодня солнце палит нещадно. Мое платье оказалось чем‑то вроде парника, в котором никогда не дождутся урожая. Я просто сопрею заживо. Теплый плащ и платок, которым наградил меня Миренин муж, стали орудиями пыток. Вернее, платок я упихала‑таки в сумку, ругая себя ругательски, что не наколдовала ей приличного расширения пространства. Поскромничала, а теперь поздно что‑то менять. Плащ туда не влез. Пришлось сделать из него скатку и закинуть на спину. И вот теперь из‑под нее текут ручьи пота. Но бросить теплые вещи стало бы очередной моей глупостью: предыдущая ночь была просто ледяная, без них я бы просто пропала. Нет никакой гарантии, что следующая не будет холодной.

Одно хорошо: по такой жарище аппетит исчез совершенно. Когда я добиралась до очередного овражка с ручейком, то первым делом раздевалась, ополаскивалась и полоскала в нем всю одежду подряд. Затем пила и меняла воду во фляжке. За пару — тройку часов она там успевала нагреться так, что хоть чай заваривай, и стать омерзительной. Напившись, чувствовала себя счастливой и больше ничего не хотела.